На протяжении всей сцены мы слышим "К Элизе". И это прекрасная, пусть и "избитая" музыкальная пьеса повторяется снова, ясно показывая зрителю ход мыслей Ашенбаха, композитора (в фильме), переживающего духовный кризис.
Мы видим, что он, пораженный, видит красивого мальчика Тадзио, без особого старания играющего партию правой руки первых тактов "К Элизе". Затем Ашенбаха отвлекают разговором. Тадзио больше нет в кадре, но мелодия продолжает звучать, повторяя снова и снова вступление пьесы. Беседа окончена, и тут на лице Ашенбаха мы видим тоску, он будто бы сражен какой-то внезапной своей мыслью. Он в задумчивости бредет к пианино, и мы понимаем, что Тадзио уже давно ушел, а музыка продолжала "играть" лишь в голове героя. Точнее, звучит только самое начало произведения. Оно вызывает в Ашенбахе воспоминания, которые тут же транслируются на экран.
В этот раз "К Элизе" весьма неряшливо, но уже обеими руками, играет юная проститутка, к которой Ашенбах явился по понятной причине в свои молодые годы. Интересно, что в этот раз произведение представлено в более полном объеме, и девушка практически доигрывает его до конца, но прерывается перед последним аккордом. После того, как Ашенбах получил то, зачем пришел, и дверь за ним закрылась, она снова продолжает играть пьесу, но тут сцена сменяется. И снова произведение так и не получило разрешения, и поэтому чувство незавершенности пронизывает эти несколько сцен. Мы понимаем, что Тадзио пробудил в Ашенбахе воспоминания о том постыдном сексе за деньги с юной девушкой. Отсутствие финала пьесы показывает, что Ашенбах так и не пережил этот опыт.
Удивительно, сколько много переживаний героя удалось передать только благодаря тому, каким образом и сколько звучала пьеса в этом эпизоде. Как немногословно, но в то же время всеобъемлюще показано, что воспоминания прошлого преследуют Ашенбаха.