Эту книгу была не первой для меня в новом году, но именно с нее хотелось бы начать, потому что именно она произвела на меня неизгладимое впечатление (а также вообще напомнила о том, как же это хорошо - читать).
Рубен Давид Гонсалес Гальего - Белое на черномЭту книгу мне посоветовал тяжело больной друг. Он спросил у меня: "Вот, ты, будущий литературный работник, читала ли ты "Белое на черном"?" Я, конечно, не читала, и только краем уха где-то что-то слышала. Да, какая-то там премия, лучший роман года или нечто в этом духе. И что? В ответ: "А ты почитай. Тебе понравится. Там про интернат для детей-инвалидов. Очень оптимистичная книга, между прочим". И вот прошло почти полгода с тех пор, и иногда я думала: "Вот, мне сейчас так тяжело, может, почитать "Белое на черном"? Может, станет полегче?" Но не читала, ждала, видимо, когда мрачные настроения начнут преследовать меня со всей силой. В итоге, взялась за нее всего несколько дней назад и жалею, что не стала читать раньше.
читать дальшеПочему? Потому что "Белое на черном" (даже в ее названии есть что-то удивительное ободряющее), этот скромный по объемам роман, состоящий из небольших автобиографичных рассказов, заставляет взглянуть на жизнь под иным углом. И дело не в том стереотипе об африканских голодающих детях, о которых надо думать депрессирующему человеку, спящему в теплой кровати и едящему как минимум три раза в день, чтобы перестать плакать о своей жизни. Я боялась, что эта книга может вызвать такие впечатления, но этого, к счастью, не случилось. Понятное дело, что голодающие дети стран третьего мира - это проблема, но, когда их всякий раз упоминают, дабы пристыдить человек, у которого, возможно, в жизни или в сердце не все в порядке, - это тоже плохо и это обесценивание чужих проблем.
И поэтому я была благодарна автору книги с первых страниц, где он писал, что каждая история "Белого на черном" рассказывает о маленькой победе. С первой же страницы читаем:
"Уверен, что чернухой жизнь и литература переполнены уже слишком. Так случилось, что мне пришлось увидеть слишком много человеческой жестокости и злобы. Описывать мерзость человеческого падения и животного скотства - множить и без того бесконечную цепь взаимосвязанных зарядов зла. Не хочу. Я пишу о добре, победе, радости и любви".
Рассказы, которые по началу кажутся разрозненными, складываются в общую историю. Я не сразу заметила, как прониклась атмосферой этих интернатов, слившихся в книге в один, где вынужден был жить Рубен Гальего. То, что в начале было лишь очерками об иногда веселых, иногда горьких буднях детей-инвалидов, постепенно обрело кинематографичность, и, разумеется, вместе с этим возникла мысль: автор, почему же Вы не захотели написать побольше? Но будь "Белое на черном" большего объема, оно бы, наверно, утратило свою ясную лаконичность. Производило бы оно тогда такое обновляющее действие на читателя?
Важно, что, читая роман, я не пыталась убедить себя: "Посмотри, как тяжело кому-то жилось (и, кстати, вряд ли многое изменилось с тех пор в этой сфере, и это печально!), хватит ныть!" Наоборот, я читала истории о жизни автора, читала рассуждения автора и заражалась его силой духа, позитивностью мышления, целеустремленностью. Я думала и о своем друге, который тяжело болел и почти не мог самостоятельно передвигаться. Я думала о том, что "Белое на черном" смогла ободрить в его такой крайне тяжелый период. Разве это неудивительно? Впервые за долгое время я действительно задумалась о силе слова и, в частности, о силе художественных книг, которые, увы, я так редко читаю в последнее время.
"Белое на черном", начинающаяся с мрачной и шокировавшей меня сцены о том, как маленький мальчик, у которого не двигаются ни руки, ни ноги, по ледяному полу ползет в туалет, - одна из самых светлых книг в моей жизни. И мне, прямо как Холдену, захотелось позвонить автору и о чем-нибудь с ним поговорить. Но, увы, даже если бы я и позвонила, то сказать вряд ли что смогла: все-таки, я читала не о взрослом человеке, а о сильном духом ребенке, о его детстве, и вот за эту атмосферу детства, которую передать в антураже бедных интернатов и больных людей, казалось бы, почти невозможно, но все-таки - удалось и прекрасно удалось. Вот за это бы, думаю, смогла б все-таки сказать спасибо. А об остальном говорить, наверно, было бы слишком тяжело. Все-таки, горечь и обида на творящуюся несправедливость в "Белом на черном" тоже ярко ощущаются и являются одними из главных составляющих книги.
В конце хотелось бы дать цитату, которая буквально с первых страниц подкупила меня:
"Человеку очень часто надо быть сильным. И добрым. Позволить себе быть добрым может не каждый, не каждый способен перешагнуть барьер всеобщего непонимания. Слишком часто доброту принимают за слабость. Это грустно. Быть человеком трудно, очень трудно, но вполне возможно. Для этого не обязательно становиться на задние лапы".
P.S: И еще кое-что, касающееся уже непосредственно жизни автора. Со своей инвалидной коляской он (Рубен Гальего) при посадке в поезд метро в Вашингтоне 16 августа 2011 года упал на рельсы. С переломами ног и лицевых костей его доставили в реанимацию. Около недели он пробыл без сознания. Ему сделали несколько операций. В помощь Рубену пользователи интернета пересылали деньги. Вот наиболее типичная формулировка, при отправке средств:
«Книга "Белое на черном" помогла мне. Сейчас моя очередь.» (c)
-
-
29.02.2024 в 03:14Посетите также мою страничку
hatsat.bget.ru/user/CarrollColston8/ открытие счетов клиентом банка в иностранной валюте
33490-+